|
Версия для печати
С. Васильев: "Такие масштабные кадровые чистки, когда уволили в одночасье более 20 тысяч компетентных специалистов из органов власти только лишь потому, что они были чиновниками при старой власти, — такого история, по крайней мере новейшая, не знает".
Годовщина оранжевой революции презентована Указом Президента о праздновании Дня свободы. Предваряя тронную речь Виктора Ющенко на Майдане Независимости 22 ноября, заместитель главы секретариата Иван Васюник приоткрыл тайну Полишинеля: "Президент считает, что практически каждый украинец за этот год свободы почувствовал на себе преимущества демократического общества". Говорить с ближайшими сподвижниками Виктора Андреевича на тему "преимуществ" "Ведомости" посчитали неуместным. И не потому, что суть ответов можно легко спрогнозировать. В демократическом обществе настоящим контролером власти является оппозиция, или, по крайней мере, те эксперты, которые имеют свой, отличный от официального, взгляд на привычные вещи. Таковым, судя по выступлениям в СМИ, остается экс-руководитель Главного управления информационной политики администрации президента Кучмы Сергей Васильев.
— Сергей Леонидович, как вас теперь величать?
— Я был и остаюсь журналистом — независимым и оппозиционным. Сняв мундир госслужащего, вернулся к своему детищу — проекту "Правовой всеобуч", который существует уже более десяти лет на базе ТРК "Альтернатива". В его рамках, напомню, выходят аналитические программы "Право", "Закон есть закон", тележурнал "Человек и закон". Немало времени занимает работа в своей интернет-библиотеке, где я предложил масс-медийщикам несколько виртуальных читательских залов — "Политический террор" (polit-terror.info), "Патриот" (patriot-ua.info, "Новая власть" (novavlada.info), "Без цензуры" (bezcenzury.info). Вкратце — это информационный путеводитель для журналистов, пишущих на разные темы, — от политпреследований, вопросов глобализации, тех или иных политобещаний и заявлений до соблюдения принципов свободы слова в деятельности чиновников.
— В преддверии оранжевой революции есть две новости — хорошая и плохая. Плохая для окружения Президента — это то, что Виктор Андреевич наконец-то признал: в экономической политике были три ошибки. Дискуссия о реприватизации, из-за которой в четыре раза уменьшился прирост инвестиций в стране, либерализация импорта, что привело к катастрофическому снижению торгового сальдо — с трех миллиардов положительного в октябре минувшего года до трехсот миллионов отрицательного в октябре нынешнего, и, наконец, шлагбаум для свободных экономических зон, что стало причиной их закрытия и аукнулось потерей рабочих мест, уменьшением поступлений в бюджет и т. д. А хорошая новость — та, что на телепередачах, в заявлениях политиков звучат оптимистические утверждения: оранжевая революция и нынешняя власть сделали столько для развития демократии, сколько вообще Украина не знала за последние пятнадцать лет. Вы согласны с этим?
— Я тоже это слышал. У нашего Президента есть такая привычка: он не все сразу "негаразди" выдает, а подходит к ним дозированно. Возможно,. вторая порция недостатков будет озвучена на Майдане. Если фигура умолчания происходит от собственного осознания ошибок — это полбеды. Но если Президент не знает, что делается в стране, и живет по далеким от объективности докладным запискам своего окружения, тогда он является по сути дела виртуальным Президентом. И тогда объяснимо возвращение генпрокурора, который достаточно резко, с вызовом заявляет уже о том, что кадровое двоевластие — это проблема Президента. Если оценивать эту ситуацию с политологической точки зрения, то очевидно, что Ющенко уже не принимают во внимание как фактор, с которым нужно советоваться, на который необходимо ссылаться.
— Решение суда о восстановлении Пискуна в должности — это торжество закона или продолжающаяся правовая вакханалия?
— Сегодня мне искренне жаль Сергея Головатого, поскольку у него на лице написана правовая история оранжевой философии. Она начинала свой путь с исторического заседания Верховного суда (после которого ЦИК принял решение о победе Ющенко), когда верховенство революционного права стало выше Основного Закона. Надо отдать должное Головатому — он стал одним из немногих юристов, который в интервью одной из газет критично высказался по поводу абсурдности происходящего. И сегодня я видел на телеэкране Головатого.
Он произнес фразу, с которой не могу не согласиться: суд дискредитировал систему судопроизводства в стране как таковую...
— Но вместе с тем нынешняя власть гордится демократическими достижениями.
— А в чем они заключаются? В том, что с экранов телеканалов об этом говорят денно и нощно? В том, что уважаемый мною народный депутат Левко Лукьяненко в одной из телепередач всех убеждал: люди, наконец-то, могут говорить все, что они думают, журналисты могут критиковать власть, чего они раньше были лишены, в Украине, дескать, наконец-то установлена та самая демократия, о которой мечтали миллионы. Эту же линию, кстати, гнул и парламентарий Андрей Шкиль, который не приводил никаких серьезных аргументов и не расшифровывал, что же из себя представляет демократия по-украински, а на вопрос журналистов, почему 56 процентов населения считает, что жить стало хуже, продолжал говорить о расцвете демократии. Так что это за демократия, если люди не живут лучше?
Я думаю, что все представители оранжевого лагеря сейчас будут говорить примерно одно и то же. У них, похоже, выстроена очередная идеологема: они артикулируют понятийный ряд и в его рамках создают новую оранжевую сказку. Мол, есть отдельные недоработки, а на самом деле все демократические обещания Майдана выполнены. Отсюда вывод: Майдан нужен был хотя бы для того, чтобы люди получили вожделенную демократию и недоступное ранее обществу состояние свободы слова.
— Вы говорите это, сравнивая информационный тонус в СМИ в вашу бытность руководителя Главного управления информполитики и нынешнее состояние масс-медийного пространства?
— Да, мне как человеку, который был самым информированным с точки зрения мониторинга и анализа средств массовой информации, легко сопоставлять и делать выводы. Все, что каким-то образом отображало общественное мнение и оценочные суждения в отношении президента Кучмы, его администрации, исполнительной власти, включая губернаторов и председателей райгосадминистраций, все это управлением информполитики мониторилось, систематизировалось и обрабатывалось специалистами. Для чего? Отражение деятельности власти в зеркале массовой информации регулярно в обобщенном виде подавалось на стол президенту. Леонид Кучма хотел знать, как оценивается его и органов власти деятельность, он хотел быть адекватным тому представлению, которое существовало у людей.
— Президент требовал информацию о себе конкретных изданий или это была информсолянка о власти в целом?
— Кучма хотел знать не только, что пишут о нем журналисты, но и о представителях всей вертикали власти в центре и на местах. Он хотел знать общественное мнение, которое формируют СМИ, к его указам, назначениям, инициативам — в сфере экономики, социальной политики. Пусть кому-то это и покажется парадоксальным, но Кучма, по моему мнению, прежде всего журналистскому, был президентом-демократом. Он считался с мнением масс-медиа и требовал такого же отношения от своего окружения.
— Но ведь Кучму до сих пор лидеры оранжевого лагеря представляют как душителя журналистов и гонителя свободы слова. Как, впрочем, и его правую руку — главу администрации Виктора Медведчука. От кого вы получали непосредственные указания в вопросах управления информационной политикой? — Еще раз хочу повторить то, о чем говорил ранее. Президент Кучма и его окружение столкнулись с классическим проявлением целенаправленной информационной войны. Сценарий готовился по украинскому заказу за рубежом и там же получал детализацию. И кассетный скандал, и кольчужная история, и акция "Украина без Кучмы" — это не только "проделки" доморощенных оппозиционеров, но и основательная дрожжевая закваска зарубежных политтехнологов. Я знаю, о чем говорю. Я не раз бывал в Страсбурге на заседаниях комитета Парламентской Ассамблеи Совета Европы по ситуации со свободой слова в Украине, общался с еврочиновниками, нашими непримиримыми оппозиционерами и имею право на такое утверждение.
Медведчук, которого обвиняли в том, что он осуществлял давление на СМИ, пытался якобы навязывать единственную точку зрения для них, был моим прямым руководителем. Медведчук давал мне распоряжения и ставил задачи — по объективному мониторингу средств массовой информации. Для чего? Для объективной информации на президентский стол. Требование было неизменным: не должно быть такой ситуации, что президент чего-то важного для страны не знает, или, напротив, узнает это от губернаторов в большей мере, чем из информдокладных.
— Задачи Медведчука по мониторингу СМИ касались критики в адрес президента?
— Нет, это было требование по всеобъемлющей картине процессов, происходящих в стране и преломленных через призму масс-медийного освещения. Установка была примерно такая: если президент принимает губернаторов и не знает, что происходит в области, о чем пишут газеты, то управление информполитики плохо работает. Вот почему Кучма знал все и всегда. В любую минуту он мог воспользоваться реальной картинкой дня, самыми объективными источниками информации, включая СМИ. Кстати, именно Медведчук инициировал необходимость реагирования на критические выступления средств массовой информации. По его предложению президент ввел практику, когда по устранению тех или иных критических замечаний, просчетов, обнародованных СМИ, готовились распоряжения главы государства.
— А оппозиция, насколько я помню, на всех углах трубила: президент и его команда все делали для того, чтобы заткнуть рты авторам чрезмерно критичных, аналитических публикаций, радио- и телепередач. Так ли это?
— Вранье чистейшей воды. Да, эта пластинка звучала постоянно и у нас, и за рубежом. Помню, как я привозил в Страсбург кипы документов и показывал уважаемым еврочиновникам десятки, сотни критических публикаций печатных, электронных СМИ, интернет-изданий, которые появлялись у нас. Эта информация регулярно собиралась и посылалась г-же Северинсен — главному монитористу всех процессов, происходящих у нас в информационной сфере. Я тогда доказывал, что напраслину возводят оппозиционеры. Но, к большому сожалению, этим аргументам не вняли. Мне говорили: ну да, безусловно, вы оперируете фактами, но они еще не свидетельствуют о достаточном уровне свободы слова в Украине, а критика президента, органов власти еще не является основанием для того, чтобы мы могли утверждать — у вас прижились в полном объеме все компоненты, обеспечивающие свободу слова.
— Ваши дискуссии в Страсбурге вылились в пространные доклады Дэвида Андерсена и Карела Якубовича и обнародовались в наших СМИ. Тогда, помнится, четыре требования концептуального толка фигурировали в их рекомендациях: наше законодательство в сфере СМИ еще не соответствует евростандартам; не создано общественное телевидение, что является показателем развития демократии и доступа граждан к СМИ; дело Гонгадзе окончательно не расследовано, а виновные не наказаны; журналисты находятся под постоянным давлением. В качестве подтверждения последнего приводились пресловутые темники — идущие якобы тотальные указания с Банковой всем СМИ о том, что и как писать, рассказывать и показывать. За год деятельности новой власти вы готовы оценить, что из "подсказок" ПАСЕ реализовано на практике?
— Практически ничего. Впрочем, нет, изменилось... в худшую сторону. Вы допускаете, чтобы президент Кучма подписал закон, принятый парламентом, в котором журналистам запрещалось бы комментировать и давать оценки предвыборным программам партий, кандидатам в народные депутаты? Да, этот закон через полгода перекроили, и журналистам оставили право на свободу слова. Но не благодаря Президенту Ющенко, который мог бы на него наложить вето, мог предложить в порядке законодательной инициативы свой законопроект. Президент этого не сделал! И ПАСЕ, замечу, заняло позицию стороннего наблюдателя. Право на профессию вернули себе журналисты сами, пригрозив политикуму, что вообще не будут освещать политические события. Ситуацию изменила не политическая воля Президента или депутатов, а солидарная позиция масс-медийщиков. Это в качестве характеристики текущего информмомента. Теперь о достижениях.
Вот передо мной документ — "Стандарты Совета Европы по свободе выражения мнений и информации". Обратите внимание на дату и место: 5 февраля 2003 года, Страсбург. Этот документ был призван стать настольной книгой для нашей страны в сфере СМИ на ближайшие десятилетия. Вы думаете, о нем знают многие из числа тех, кто отвечает сегодня в команде Президента за информационную политику государства? Смею вас заверить, если кто о нем и знает, то не замечает и упорно игнорирует. И прежде всего — Президент. Все помнят историю с сыном Ющенко — Андреем. И публичную реакцию Виктора Андреевича: ткни этому журналисту в морду счет из того ресторана. Но почему ему никто из окружения не "ткнул" на один из постулатов упоминаемого мною документа Совета Европы: "Границы допустимой критики являются более широкими, когда речь идет о политиках"... Журналисты могут и обязаны знать, как и на какие средства живут президент и его семья, министры. А что имеем мы? До сих пор ни на одном официальном веб-сайте вы не найдете информацию о конкретной сумме заработка Президента, премьер-министра, министров и т. д. Есть комментарии на сей счет пресс-секретаря Президента, появившиеся, кстати, после того, как журналисты узнали о повышении зарплат "можновладщв", есть процентное соотношение от "заработной базы" премьер-министра. Но кто, сколько конкретно получает — это нигде не фигурирует. Вот вам открытость, демократичность власти, обещанная на Майдане. Вот вам реализация одного из главных лозунгов Ющенко: "Влада ніколи не буде красти". Власть не крадет, она просто берет себе на всевозрастающие потребности, несоизмеримые в десятки раз с потребностями рядовых сограждан.
— Многих коллег-журналистов сегодня волнует правовой аспект выполнения стандартов Совета Европы в сфере СМИ. Этот документ базируется на прецедентной практике Европейского суда по правам человека, которые, судя по вердиктам судей Старого Света, у нас нарушаются сплошь и рядом — как для рядовых граждан, так для редакций и журналистов.
— В моей интернет-библиотеке журналисты найдут десятки примеров, подтверждающих опасные для полноценного функционирования СМИ тенденции. Если бы наши власть предержащие и судебные органы ознакомились с примерами судебной практики евросудов относительно высказываний в адрес представителей органов власти, если бы они следовали духу и букве евростандартов, то у нас не было бы "дела Геруса" — редактора ривненской газеты "Семь дней", которого осудили при Президенте Ющенко за критику тогда еще кандидата в президенты Ющенко.
Однако вернемся к рекомендациям экспертов ПАСЕ. В законодательстве для СМИ остается еще масса белых пятен. Например, для интернет-изданий до сих пор отсутствует законодательная регламентация. Неуклюжая попытка Министерства информации и связи (в бытность его руководства г-ном Червоненко) посадить их "под колпак" провалилась. Пресловутый приказ отменили, но ничего другого не предложили. А ведь этот вопрос в странах Европы, да и у той же России, решен. Разговоры об общественном телевидении таковыми и остаются до сих пор. Как и обещанное Президентом буквально с первых дней "объективное и справедливое расследование дела Гонгадзе". То самое дело, которое "пришито" Леониду Кучме без суда и следствия, но с вынесением политического приговора. Причем не только ему. Ну а о темниках в нашей стране только ленивый не говорил. Хотя мне десятки раз приходилось их показывать, и доказывать, что нельзя анонсы событий с участием представителей власти, которые управление информполитики рассылало для СМИ в качестве тематического путеводителя, интерпретировать как проявление идеологической диктатуры или цензуры. В редакционную политику мы не вмешивались — по крайней мере, ни одно издание, ни один журналист по этому поводу не обращались в суд. В течение года, замечу, после прихода новой команды. А ведь обещано было, если не изменяет память, пять тысяч гривен любому, кто приведет доказательства админпроизвола в отношении СМИ. Что теперь скажут те, кто говорил: раньше, дескать, это было невозможно, так как журналисты опасались за свое будущее?
— А они говорят. Тот же экс-вице-премьер-министр при правительстве Тимошенко и глава парламентского комитета по вопросам свободы слова и информации при президенте Кучмы Николай Томенко недавно заявил: если бы при Кучме приняли такой закон для СМИ при освещении предвыборной кампании, то он не позавидовал бы ни ему, ни его администрации.
— Некоторые движительные силы оранжевой революции сегодня дают емкие и достаточно критичные оценки и себе, и своим коллегам. И мне, как оппозиционному журналисту, иногда нечего добавить. Раньше мы с г-ном Томенко были антагонисты по определению, стояли по многим вещам, как вы знаете, на противоположных позициях...
— ...Да уж, знаю, и не я один. В свое время вас называли отцом "темников", а Томенко — прародителем "томников".
— А в результате оказалось, что идеологическую победу одержали "бессмертники" и их последователи. Временную, считаю, потому что выигранная битва за умы еще не означает окончательной победы над разумом. А люди увидели цветочки демократии и вкусили ягодки свободы слова. Все, что было обещано на Майдане — "Журналісти будуть вільними в цій країні"; "Кожна людина буде захищена від свавілля чиновників", — все это осталось пустозвонной агиткой. Журналисты не стали более свободными, а граждане — более защищенными. Ни в юридическом, ни в экономическом плане. Более того, по многим показателям развития демократии страна скатилась вниз до уровня 37-го года. Такие масштабные кадровые чистки, когда уволили в одночасье более 20 тысяч компетентных специалистов из органов власти только лишь потому, что они были чиновниками при старой власти, — такого история, по крайней мере новейшая, не знает. И началось это с того момента, когда под давлением участников Майдана Верховный суд дискредитировал систему судопроизводства, подорвал доверие к государственной системе управления, а те, кто пришел в коридоры власти, революционной целесообразностью подменили законопослушание, профессионализм и ответственность. Но при этом твердят: никаких репрессий в стране нет. И это при том, что Президент подписал меморандум о сотрудничестве между властью и оппозицией, где в числе первейших обязательств — отказ от политпреследований оппонентов до выборов и во время их. То есть гарант Конституции косвенно признает нынешнее существование практики политических гонений. Кстати, если бы наши органы власти и органы правосудия не получали прямых указаний с экранов телевизоров от Президента, министра внутренних дел, то ситуация была бы иной. Если бы они, в нарушение Конституции и законов не попирали права человека и не называли людей преступниками до суда и без следствия, то есть не демонстрировали правовой нигилизм, то, наверное, и суды себя по-другому вели бы и уместно было бы вести речь о демократии.
— Как вы относитесь к тому, что власть, задекларировав принцип открытости и честности в отношениях с обществом, плодит десятки документов с грифом секретности. Хотя они, как потом выясняется, секретными по сути не являются. Более того, на информзапросы, в том числе и с первой страницы "Киевских Ведомостей" — о строительстве дачи Ющенко в Закарпатье — не реагируют ни Президент, ни его команда. При Кучме такое было?
— Оно не могло быть. Во-первых, Кучма, как помнят многие журналисты, ввел практику постоянных пресс-конференций для СМИ. Да, бывали перерывы в общении с масс-медиа. Но это были исключения из правил. Сегодня это правило. Новации в виде радио - или телеобращений, которые демонстрирует Президент, — это все-таки монолог, а не диалог, это в определяющей мере агитки, а не общение с народом. Во-вторых, указ президента Кучмы об информационной открытости или, как его называли о прозрачности власти, соблюдался и контролировался, чего не скажешь о новых управленцах. Отдельные элементы этого указа они подняли на щит, представляя своим достижением, что не отвечает истине. Напомню: в этом указе мы выписали для всех органов, всей вертикали власти правила реагирования на информзапросы, выступления СМИ и т. д. Не секрет, что чиновники на местах очень часто по-своему трактовали те или иные положения указов, распоряжений президента. Чтобы избежать разночтений, этот документ очень тщательно выписывался. Еще более скрупулезно контролировался. К слову, замечу, в наших анонсах мы акцентировали: в случае отказа в получении информации по тому или иному запросу следует обращаться к конкретному лицу — и указывали его номер телефона и фамилию. Скажите, вы знаете, к кому обращаться вам или вашему изданию сегодня, когда не реагируют на информационные запросы редакции?
— Знаю. Например, к народному депутату. Некоторые СМИ так и поступают — действует, говорят, безотказно.
— А закон о печатных средствах массовой информации (прессе в Украине), закон об информации, Конституция, наконец, для нынешних чиновников, выходит, не писаны. Я вспоминаю, между прочим, критику, доходящую до гнева, в мой адрес: почему, мол, Васильев со своей командой тянет одеяло на себя, берет функции, никем не делегированные. Пришлось объясняться. Это делается для того, чтобы реализовать президентский указ на практике. Чиновники на местах никогда не взяли бы на себя добровольно груз открытости и прозрачности своих действий.
Я вообще считаю, что каждый из высокопоставленных нынешних чиновников должен ответить за то беззаконие, которое он творил, находясь при должности. У одних хватает самообладания, мужества, а у других — нет. И тогда идут на компромисс с совестью. В результате то, что творится в стране при участии власти, нельзя отнести к достижениям в области демократии. И вообще, когда сегодня говорят о демократических процессах в стране, я всегда оппонирую: называйте это как угодно — демагогократией, дымократией, охлократией, но только не господством власти народной.
|
